Здесь можно найти учебные материалы, которые помогут вам в написании курсовых работ, дипломов, контрольных работ и рефератов. Так же вы мажете самостоятельно повысить уникальность своей работы для прохождения проверки на плагиат всего за несколько минут.

ЛИЧНЫЙ КАБИНЕТ

Здравствуйте гость!

Логин:

Пароль:

Запомнить

Забыли пароль? Регистрация

Поиск учебного материала на сайте

Поиск по названию работы

Поиск по тексту работы

Повышение оригинальности

Предлагаем нашим посетителям воспользоваться бесплатным программным обеспечением «StudentHelp», которое позволит вам всего за несколько минут, выполнить повышение оригинальности любого файла в формате MS Word. После такого повышения оригинальности, ваша работа легко пройдете проверку в системах антиплагиат вуз, antiplagiat.ru, РУКОНТЕКСТ, etxt.ru. Программа «StudentHelp» работает по уникальной технологии так, что на внешний вид, файл с повышенной оригинальностью не отличается от исходного.

Результат поиска


Наименование:	Реферат/Курсовая Содержание материалистической группы теории
Информация:	Тип работы: Реферат/Курсовая. Добавлен: 24.04.13. Год: 2012. Страниц: 73. Уникальность по antiplagiat.ru: < 30%

Описание (план):
	МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ Федеральное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Калмыцкий государственный университет» Экономический факультет Кафедра учета, анализа и налогообложения Доклад на тему: «Содержание материалистической группы теории» Выполнил: магистрант 2 курса направления «Экономика» магистерской программы «Учет, анализ и аудит», Элиста, 2012 Содержание I. Элементы материалистического понимания истории у предшественников К. Маркса и Ф.Энгельса………..…3 II. Формирование взглядов Маркса и Энгельса по вопросам материалистического понимания истории……….12 III. Диалектический материализм и материалистическое понимание истории. IV. Проблема общественной закономерности………..17 V. Исторический материализм как метод общественных наук и революционного действия………22 VI. Фармация, способ производства и уклад………30 VII. Марксистско-ленинская теория общественного развития……….48 VIII. Роль Ленина и Сталина в дальнейшем развитии и разработке И. м….69 IX. Материалистическая теория………..……78 X. Макроэкономическая теория……….….79 XI. Микроэкономическая теория……………….……79 XII. Социально-корпоратив ая теория………80 Список использованной литературы………...81 I. Элементы материалистического понимания истории у предшественников К. Маркса и Ф.Энгельса. Одной из величайших заслуг К. Маркса и Ф. Энгельса было открытие материалистического понимания истории (или исторического материализма). «Подобно тому, как Дарвин открыл закон развития органического мира, Маркс открыл закон развития человеческой истории» ([Речь Энгельса на могиле Маркса], см.: Маркс и Энгельс, Соч., т. XV, стр. 652). Маркс открыл «тот скрытый до последнего времени под идеологическими наслоениями простой факт, что люди раньше всего другого должны есть, пить, иметь жилище и одеваться, прежде чем быть в состоянии заниматься политикой, наукой, искусством, религией и т. д.; что, следовательно, производство непосредственных материальных средств существования и вместе с тем каждая данная ступень экономического развития народа или эпохи образует основу, из которой развились государственные учреждения, правовые воззрения, искусство и даже религиозные представления данных людей и из которой поэтому они должны быть объясняемы, а не наоборот, как это делалось до сих пор» (там же). Благодаря открытию материалистического понимания истории «хаос и произвол, царившие до сих пор во взглядах на историю и на политику, сменились поразительно цельной и стройной научной теорией, показывающей, как из одного уклада общественной жизни развивается, вследствие роста производительных сил, другой, более высокий, из крепостничества, например, вырастает капитализм». Величайшее значение открытия исторического материализма заключалось в том, что оно впервые сделало возможным единственно научное объяснение всего хода человеческой истории. Но исторический материализм, по Марксу, должен был не только объяснить ход человеческой истории, но и уяснить рабочему классу «понимание собственного своего положения и своих потребностей, понимание условий своего освобождения» (Энгельс); овладевая массами, он должен был превратиться в критически-революцио ную силу, изменяющую и преобразовывающую существующие общественные отношения. Таким образом, благодаря открытию исторического материализма впервые в истории человечества была создана подлинно научная теория объяснения всей человеческой истории и на этой основе научно обоснованная теория ее изменения. Попытки объяснить закономерности общественно-историче кого развития делались еще до Маркса, так, например, в Греции - Аристотелем; в 14 в.— арабским мыслителем Ибн-Халдуном; в 17 в.— Гоббсом; в начале 18в. — Вико и др. Но хотя и все перечисленные мыслители видели одну из основных задач общественной науки в раскрытии законов, управляющих историей человеческого общества, и в той или иной форме ставили и разрешали проблему общественной закономерности, однако, оставаясь идеалистами в объяснении общественной жизни, они не в состоянии были вскрыть действительного хода общественного развития, действительной его закономерности. Лишь с открытием материалистического понимания истории, с изгнанием идеализма из истории, был совершен коренной переворот (подобный коперниковскому) в истории общественно-историчес ой мысли и было создано подлинно научное общественно-историче кое мировоззрение. Буржуазная социологическая мысль даже в классический, восходящий период своего развития (сыграв известную положительную роль в борьбе со средневековьем) не в состоянии была подняться до материалистического понимания истории. Из числа мыслителей античного мира элементы материалистического понимания истории особенно сильно выражены в общественно-историчес их взглядах Аристотеля. Различие государственных форм объясняется Аристотелем прежде всего имущественным неравенством людей и борьбой классов. Из массы семей, составляющих государство, «одни бывают зажиточные, другие бедные, третьи обладают средним достатком. Простой народ составляют, в свою очередь, земледельцы, торговцы, ремесленники. Знатные опять-таки различаются по степени своего богатства» («Политика», стр. 155). Формы правления различаются прежде всего тем, какая социальная группа стоит у власти. Касаясь в частности демократии и олигархии, Аристотель указывает, что «настоящим признаком отличия олигархии и демократии служит богатство и бедность, вот почему там, где власть основана безразлично у меньшинства или большинства на богатстве, мы имеем дело с олигархией, а где правят неимущие, там переднами демократия» (Аристотель, Политика, рус. пер.,стр. 114). Отдельные виды демократии также учреждаются в зависимости от превосходства того или иного класса демоса (неимущих): земледельцев, ремесленников и поденщиков (там же, стр. 184). Что же касается царской власти, то она возникла «для защиты привилегированного класса от народной массы»; царь назначается из среды этого класса (там же, стр. 245). Наряду с приведенными нами гениальными для того времени попытками связать формы правления с существованием классов и их борьбой у Аристотеля подчеркиваются часто роль и значение экономического развития в жизни народов. На первой стадии развития общения в семье не было еще необходимости в обмене. Обмен появляется лишь тогда, когда единая семья разбивается на ряд семейств, нуждающихся в том, чего им недоставало; однако обмен на этой стадии развития удовлетворяет лишь насущные потребности людей. Из меновой торговли развилось «искусство наживать состояние» после того, как в силу необходимости, обусловливаемой меновой торговлей, возникли деньги (там же, стр. 23—26). В «Капитале» Маркс не раз подчеркивает отдельные элементы исторического материализма или подступы к нему в произведениях Аристотеля. Маркс указывает, что «гений Аристотеля блестяще обнаруживается именно в том, что в выражении стоимости товаров он открывает отношение равенства. Лишь исторические границы общества, в котором он жил, помешали ему раскрыть, в чем же именно состоит „в действительности&quo ; это отношение равенства («Капитал», т. I, Москва, 1934, стр. 75). В другом месте Маркс приводит следующую цитату из Аристотеля: «„Если бы, мечтал Аристотель, величайший мыслитель древности, если бы каждое орудие по приказанию или по предугадыванию могло исполнять подобающую ему работу подобно тому, как создания Дедала двигались сами собою, или как треножники Гефеста по собственному побуждению приступали к священной работе, если бы таким образом ткацкие челноки ткали сами, то не потребовалось бы ни мастеру помощников, ни господину рабов"» (там же, стр. 458). Однако, как ни гениальны были отдельные высказывания и догадки Аристотеля, его общественно-историчес ая концепция в основном оставалась идеалистической. В эпоху средних веков элементы общественно-историче ких знаний, разрабатываемые в трудах античных мыслителей (Фукидид, Аристотель, Полибий и т. д.), заглохли и уступили место христианскому провиденциализму, т. е. вере в божественное провидение, управляющее историческими судьбами людей и народов. Пробуждение буржуазной социологической мысли совпадает с эпохой Возрождения наук и искусств. В борьбе против средневековья идеологи восходящей буржуазии выдвинули в качестве одной из центральных теоретических проблем проблему детерминизма: поведение людей и историческую жизнь народов начали рассматривать не как результат божественного провидения, осуществляющего свои заранее начертанные цели через великих людей, королей и императоров или избранных богом народов, а как результат деятельности самих людей, подчиненных естественным законам. Механистически понимаемый принцип строгой каузальности явлений, сыгравший исключительную роль в развитии естественных наук, распространялся и на область общественных явлений и на поведение людей. Учение об естественных законах дало громадный толчок для развития социологической мысли и служило теоретическим оружием в борьбе против феодальных порядков и для обоснования «естественности», «вечности» и «разумности» буржуазного строя. Однако в самом понимании общественной закономерности всем мыслителям до Маркса был присущ целый ряд существенных недостатков. Прежде всего все они в объяснении общественных явлений стояли в основном на позиции идеализма. «В исторической области старый материализм изменял себе, считая действующие там идеальные побудительные силы последними причинами событий, вместо того, чтобы исследовать, что за ними кроется, каковы побудительные силы этих побудительных сил. Не в том состояла его непоследовательность что он признавал существование идеальных побудительных сил, а в том, что он остановился на них, не стремясь проникнуть дальше, дойти до причин, создавших эти силы». (Энгельс, Людвиг Фейербах, в кн.: Маркс и Энгельс, Соч.т. XIV, стр. 668). Человек со своей естественной и неизменной «природой» рассматривался как часть природы, подчиненная ее же законам. Идеальный общественный строй должен быть построен соответственно человеческой природе, соответственно голосу разума. «Все старые общественные и государственные формы, все традиционные понятия были признаны неразумными и отброшены, старый хлам. Было решено, что до настоящего момента мир руководился одними предрассудками и все его прошлое достойно лишь сожаления и презрения» (Энгельс, Анти-Дюринг, в кн.: Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 17). Разумный общественно-политиче кий строй, являющийся на деле идеализированным царством буржуазии, должен быть построен в соответствии с вечной «естественной природой» человека. На этом сходились все буржуазные мыслители 17 и 18 вв., несмотря на различие в понимании этой «природы человека». Понятие о «природе человека» являлось копией или идеализированным образом буржуа, индивида буржуазного общества. Идеологи восходящей буржуазии,-исходя при объяснении общественно-политичес их явлений из этой «природы человека» с его страстями и интересами, не шли глубже «идеальных побудительных сил», не вскрывали их материальных корней и причин, оставались на позициях идеализма в истории. Французские материалисты 18 в. представляли всю историю человечества как результат заблуждения и невежества, результат незнания людьми их собственной природы. Исходя из идеалистической позиции мнения правят миром, французские материалисты запутывались в противоречиях , поскольку утверждали и обратное, что среда определяет мнения. Из этого порочного круга французские материалисты не могли выйти. Но даже и те мыслители, которые пытались объяснить жизнь народов и людей географическими условиями и в первую очередь влиянием климата (например, Монтескье), не в состоянии были преодолеть общий всем буржуазным мыслителям исторический идеализм и стать на позиции материализма в истории. Натуралистическое объяснение общественных явлений, видящее определяющую причину характера и поведения людей, а также организации всего общества в непосредственном влиянии географической среды, находилось в теснейшей и закономерной связи с историческим идеализмом, берущим за исходный пункт объяснения общественно-политичес их событий не общественное бытие, не материальные условия жизни народов, а характер, нравы и т. н. «общий дух» народа. Правда, «общий дух» народа, его законы обусловлены, по утверждению представителей географического направления в социологии, определенными условиями географической среды, но сама общественная жизнь обусловливается непосредственно «духом народа». На позициях исторического идеализма оставались и сторонники т. н. теории прогресса [Кант, Гердер, Тюрго, Кондорсе (см.) и др.], считавшие, что в отличие от явлений природы, подчиненных неизменным законам и заключенных «в круге всегда одинаковых переворотов» (Тюрго), история человечества представляет величественное поступательное шествие ко все большему совершенству. Конечную же причину поступательного движения человечества они видели в усовершенствовании духовной природы человека, в росте знаний. Другим основным пороком общественно-исторической концепции мыслителей 17 и 18 вв., тесно связанным с их идеализмом, был механический взгляд на общественные явления. Из всех наук в эту эпоху была наиболее развита земная и небесная механика. Законы, господствующие в последней, универсализировались и переносились на всю область науки, пропитанной и пронизанной математико-механист ческой мыслью. В качестве исходного пункта в анализе общественно-политичес их явлений брался индивид с его неизменными страстями и стремлениями, произрастающими из чувства самосохранения. «Пророкам 18 века... этот индивид 18 века, продукт, с одной стороны, разложения феодальных общественных форм, а с другой, развившихся с 16 века новых производительных сил, представляется идеалом, существование которого относится к прошлому, не результатом истории, а ее исходным пунктом» (Маркс, Введение к «К критике политической экономии», в книге: Маркой Энгельс, Соч., т. XII, ч. 1, стр. 173). Общественное целое рассматривалось как арифметическая сумма составных его элементов индивидов, целое, в котором установилось некоторое равновесие между социальными силами, т. е. страстями и стремлениями людей. На этой механистическо-атоми тической буржуазной концепции построены все теории «общественного договора» 17 и 18 вв. и в особенности теория Руссо. Социально-политическ й смысл этой концепции заключался в борьбе буржуазии за «свободную (от феодальных оков) личность», за предоставление этой личности ничем не стесненной свободы хозяйственной деятельности. В теснейшей связи с натуралистически-механистическим пониманием общественной закономерности находится метафизический подход мыслителей 17 и 18 вв. к изучению общественных явлений. Несмотря на отдельные догадки у отдельных мыслителей, идея развития, как правило, была чужда 17 и 18 вв. «В области истории то же отсутствие исторического взгляда на вещи» (Энгельс, Людвиг Фейербах). Считая человека частью природы, подчиненным тем же законам, что и вся природа, мыслители 17 и 18 вв. рассматривали естественный порядок общества столь же неизменным и незыблемым, как и порядок самой природы. Соответственно такому взгляду задача преобразования и переустройства общественно-политичес ого строя могла быть разрешена лишь при условии раскрытия и познания философом природы человека и намечения на этой основе соответствующего ей общественно-политичес ого строя, осуществляемого в жизни законодателем. Такие концепции истории общества носили созерцательный характер, исключали понимание общественно-материаль ой практики, громадной роли борьбы масс народа, классов и партий как движущих сил в развитии общества. Таковы основные пороки общественно-историчес их концепций мыслителей 17 и 18 вв. Ни один из них в силу своей классовой ограниченности, а также ограниченности знаний своей эпохи - не был в состоянии дать материалистического понимания истории и открыть качественное своеобразие общественных явлений. Однако идеализм их в области общественных явлений носил своеобразный характер. В отличие от идеализма современной буржуазной социологии идеализм мыслителей 17 и 18 веков характеризовался следующими существенными чертами: а) Будучи тесно и неразрывно связанным с.натуралистическим пониманием закономерностей духовной природы человека, его поведения, душевных страстей как первичных основ социальных сил, этот исторический идеализм был по существу направлен против теологии и религиозной метафизики. Он либо прямо отрицал теологию (французские материалисты) либо же разрушал основы феодальной религиозной метафизики, создавая новую, соответствующую потребностям буржуазии (Кант). Философской основой этого исторического идеализма у большинства мыслителей 17 и 18 вв. был механич.материализм который в области истории с логической неизбежностью, вследствие своего натуралистически-механистического взгляда на общественные явления, приводит к идеализму. б) Исторический идеализм 17 и 18 вв. играл прогрессивную роль, будучи теоретическим оружием в руках восходящей буржуазии в борьбе против феодальных порядков и в обосновании «разумности» и «естественности» буржуазного строя. в) Наконец у отдельных представителей этого идеализма имеются некоторые подступы к материалистическому пониманию истории, некоторые его элементы, причем наличие этих элементов связано со степенью обострения классовой борьбы в недрах феодального общества, с той борьбой, которую буржуазия вела в той или иной форме против феодальных порядков. На основе теоретического обобщения этой борьбы отдельные теоретики буржуазии поднимаются до идеи связи между классовой борьбой и юридическими и политическими формами и к отдельным попыткам экономического объяснения исторических событий. Так например, Маккиавелли, анализируя историю итальянских государств и древнего Рима, рассматривал смену государственных и правовых форм в тесной связи с борьбой между феодальной аристократией и «народом», причем основной причиной слабости Италии, гражданского неравенства, упадка добродетели и разложения нравов среди населения он считал дворянство и католическую церковь. Маркс, как известно, высоко ценил работы Маккиавелли. Его «Историю Флоренции» он считал «шедевром» (Письмо к Энгельсу 25 сент. 1857, в кн.: Маркс и Энгельс, Соч., т. XXII, стр. 240). Значительная часть юношеских записей Маркса из «Государя» Маккиавелли касается вопросов классовой борьбы, ее связи с политическими формами, значения революционного насилия, связи политики с экономикой. Еще ярче связь между классовой борьбой и юридическими и политическими формами проводит Вико (см.). У Вико классовая и групповая борьба, играет решающую роль в создании государственных и правовых форм. У него же мы находим зачатки экономического объяснения исторических событий. Вико делит человеческую историю на три великих периода: а) божественный век—эпоха первобытной дикости, когда нет еще классов и государства; б) героический век—эпоха аристократическо-фео ального строя; в) человеческий век—эпоха гражданского и политического равенства, причем в конце этого периода вследствие упадка нравов и развращенности люди снова впадают в варварство, пока дикий свежий народ не завоевывает страну и не начинает новый круг развития. История с этой точки зрения рассматривается как круговорот, как повторяющаяся в кругах смена подъема и упадка; народы Западной Европы начали вновь с того же, с чего и греки и римляне, прошли те же основные стадии. При переходах от одной стадии к другой решающую роль, по Вико, играет основанная на экономических интересах групповая и классовая борьба. Из французских материалистов известные подступы к материалистическому пониманию истории мы находим особенно у Гельвеция (см.) и его последователей. Признавая источником всех наших знаний ощущения, считая, что чувства и мысли человека обусловлены внешней средой, а, следовательно, положением человека в обществе, его принадлежностью к определенной группе и т. д., утверждая следовательно, что взгляды людей, их мораль, обусловлены их интересами, Гельвеций делает некоторый шаг в сторону материалистического понимания истории. Маркс подчеркивал, что у Гельвеция материализм «непосредственно применяется к общественной жизни (Helvetius, «De l'homme»). Чувственные впечатления, себялюбие, наслаждение и правильно понятый личный интерес составляют основу морали» («Святое семейство», там же, т. III, стр. 159). Однако в целом Гельвеций также не сумел преодолеть идеализма в истории. Более последовательно проводя материалистический тезис 18 века, что человек является продуктом среды, Гельвеций, подобно всем остальным французским материалистам, считал, что сама общественная среда есть продукт мнений, что настоящие социальные силы—это страсти, что общество является искусственным образованием, созданным законодателем, причем благосостояние народов и государств зависит от совершенства их законодательства, основанного на знании человеческой природы. Элементы материалистического понимания истории более ярко выступают в учениях буржуазных мыслителей в годы буржуазной французской революции 18 века и в эпоху Реставрации. Идеологи буржуазии этого периода должны были теоретически обосновать классовую борьбу третьего сословия против феодальной аристократии и доказать историческую неизбежность и прогрессивность буржуазного строя. У Тюрго, Неккера, физиократов (Кенэ, см.) мы находим представления о классах и классовой борьбе. Материалистические тенденции в общественно-историчес ом учении Гельвеция, особенно его попытка представить общую картину исторического развития человеческого общества, рассматривая изменения политических форм в тесной зависимости от борьбы различных социальных групп и классов (связанных с развитием ремесл и ростом населения), находят свое дальнейшее развитие в работах Вольнея, Антуана Барнава (см.) и др. Особенно ярко выражены элементы материалистического понимания истории в работах Антуана Барнава. Барнав рассматривает историю человечества под углом зрения смены различных форм собственности, под которой он понимает имущественные отношения, закрепленные в юридических нормах. Если на заре человеческой истории в эпоху родовой демократии человек еще почти не знает собственности, то в дальнейшем, с переходом (в результате роста населения) к скотоводству, появляется собственность и в связи с ней политические учреждения. Дальнейший рост населения приводит к земледелию, к частной собственности на землю, которой соответствует в области политики господство земельной аристократии. Однако вместе с развитием ремесл и торговли происходит новое распределение богатств, приводящее к новому распределению власти: подобно тому, как владение землями, указывает Барнав, возвысило аристократию, промышленная собственность возвышает власть народа; последний возвращает свою свободу и начинает влиять на дела. В смене различных форм собственности большое значение придается Барнавом борьбе классов (аристократии и демократии). Подчеркивание значения и роли борьбы классов и экономики в общественном развитии особенно лами и буржуазией показывают новое противоречие внутри третьего сословия: борьбу между буржуазией и пролетариатом. В своих позднейших произведениях Сен-Симон становится на точку зрения «наимногочисленного» «наибеднейшего» класса буржуазного общества, доказывая необходимость перехода общества к новому общественно-политическ му строю. Фурье подвергает резкой критике буржуазный строй и цивилизацию, особенно торговлю. Весь предшествующий ход человеческой истории он разделяет на четыре ступени развития: дикое состояние, варварство, патриархат и цивилизация, под которой он разумеет начавшийся с 16 в. буржуазный строй. Фурье отождествляет буржуазную цивилизацию с «механизмом мошенничеств», он «беспощадно раскрывает всю материальную и моральную нищету буржуазного мира» (Энгельс, Анти-Дюринг, в кн.: Маркс и Энгельс, Сочинения, т. XIV, стр. 263), показывает, как в нем «бедность порождается самим избытком» (там ж е, стр. 264). «Ему первому принадлежит мысль, что степень свободы, достигнутая данным обществом, должна измеряться большей или меньшей свободой женщины в этом обществе» (там же, стр. 263). Другой великий социалист-утопист Оуен в отличие от всех других утопистов связывает дело коммунизма с действительными живыми формами рабочего движения. Исходя из материалистического учения 18 века «об образовании человеческого характера из взаимодействия, с одной стороны, унаследованной организации, а с другой условий, окружающих человека, в особенности в период его развития» (там же, стр. 265), Роберт Оуен практически берется за реформу общественных отношений, выступает против частной собственности, религии и современной формы брака как трех великих препятствий, заграждающих путь к общественным реформам, и вырабатывает целый ряд проектов устранения классовых различий и коммунистического преобразования общества. Однако, будучи в основном идеалистами в области истории, социалисты-утописты не связывали осуществление социализма с классовой борьбой пролетариата, а считали социализм некоей абсолютной истиной, открываемой отдельными мыслителями заблуждающемуся человечеству и осуществляемой мирно, при благожелательности и содействии высших классов. Идея классовой борьбы и подчеркивание роли и значения экономического фактора в истории находят известное выражение также в работах французских историков эпохи Реставрации [Тьерри, Гизо, Тъер, Мцнье (см.) и др.]. Взгляды историков эпохи Реставрации на классы и классовую борьбу страдали чрезвычайной узостью и ограниченностью. Ища ключ к объяснению истории Франции прежде всего в борьбе между буржуазией и феодалами, историки эпохи Реставрации в то же время извращенно представляли ее. С одной стороны, они изображали ее как общенациональную борьбу побежденных галло-римлян (предков третьего сословия) против победителей франков (предков аристократии), с другой стороны, они проповедывали «внутренний мир, мир между различными классами граждан, социальный мир» (Гизо), поскольку дело шло о борьбе внутри самого третьего сословия, т. е. о борьбе между буржуазией и пролетариатом. Чрезвычайно важную роль в подготовлении исторического материализма сыграли английские экономисты-классики, пытавшиеся преодолеть натурализм и рационализм мыслителей 18 в. на основе анализа буржуазных экономических отношений. Как известно, уже в половине 17 века Вильям Летим (см.) в Англии утверждал, что не деньги, а труд является основой общественного богатства. Смелые мысли, высказанные Петти по вопросам о стоимости, прибавочной стоимости, отличии стоимости от цены и т. д., были далее развиты английскими экономистами, особенно Смитом и Рикардо. А. Смит и Д. Рикардо, исследуя экономический строй, положили начало трудовой теории стоимости. По утверждению Рикардо, «основа, исходный пункт физиологии буржуазной системы — понимания ее внутренней органической связи и жизненного процесса есть определение стоимости рабочим временем. Отсюда исходит Рикардо и требует от науки, чтобы она оставила свою прежнюю рутину и дала себе отчет в том, насколько остальные развитые, выясненные ею категории отношения производства и обращения соответствуют или противоречат этой основе, этому исходному пункту. В этом-то и заключается историческое значение Рикардо для науки» (Маркс, Теории прибавочной стоимости, т. II, ч. 1, М., 1932, стр.12—13), Подобно тому, как Гегель завершает классический период буржуазной философии, так и Рикардо завершает классический период буржуазной политической экономии. Таким образом, в учениях перечисленных представителей домарксовой социологической мысли, стоявших в основном на позициях идеалистического понимания истории, имеются в отдельных учениях те или иные подступы к материалистическому пониманию истории, некоторые «рациональные зерна», выражающиеся прежде всего в подчеркивании роли и значения классовой борьбы в истории, в установлении тесной зависимости юридических и политических форм от борьбы классов и от экономического развития. Однако, несмотря на отдельные гениальные догадки, эти мыслители не понимали идеи общественного развития. Правда, у отдельных мыслителей (сторонников теории прогресса Антуана Варнава и др.) имеются попытки преодолеть как рационалистические учения 18 в., отрицающие идею общественного развития, так и теории круговорота (Вико, Кампанелла и др.), представляющие историю человечества в виде повторяющихся кругов, однако эти попытки не выходили за рамки метафизических эволюционных учений, представляющих развитие как постепенное, количественное увеличение или уменьшение. Впервые идея диалектического развития была сознательно формулирована, хотя и на основе идеализма, немецким философом Гегелем. Преимущество Гегеля перед его предшественниками заключалось прежде всего в его историческом подходе к общественным явлениям, в стремлении распространить принципы диалектики и на область общественных отношений, в попытке вскрыть внутреннюю закономерность общественного развития. В этом отношении он поднимался выше рационалистических теорий 18 в. Гегель утверждал, что во всемирной истории люди «добиваются удовлетворения своих интересов, но благодаря этому осуществляется еще и нечто дальнейшее, нечто такое, что скрыто содержится в них, но не сознавалось ими и не входило в их намерения» («Философия истории»). Гегель «первый пытался открыть в истории развития внутреннюю связь» (Энгельс). Однако коренные пороки гегелевской философии (его идеализм, противоречие между революционным методом и консервативной системой) роковым образом сказались и на общественно-политичес их взглядах Гегеля. Реальной основой исторического процесса Гегель считал саморазвитие идеи. «Весь... процесс развития», — указывает Маркс, — рассматривается как «процесс развития „Человека"» (Маркс и Энгельс, Соч., т. IV, стр. 58); происходит это по существу оттого, что на место человека прошлой эпохи подставляют всегда среднего индивида позднейшей эпохи, а прежним индивидам подсовывается позднейшее сознание. Благодаря этой иллюзии, абстрагирующей от реальных условий, и возможно было превратить «всю историю в процесс развития сознания» (там же, стр. 59). В качестве творца истории у Гегеля выступает абсолютный мировой дух; история представляется как бесконечное развертывание разума, как развитие идеи; «каждый принцип имел особый век для своего проявления»; при этом «принцип создавал историю, а не история создавала принцип» (Маркс, Нищета философии, в книге: Маркс и Энгельс, Сочинения, т. V, стр. 368 и 369). Исторические деятели оказываются у Гегеля «делопроизводителями всемирного духа, слепыми орудиями этого мистического абстрактного самосознания, человека вообще. Всемирная история достигает своего завершения с теоретической точки зрения в философской системе Гегеля, а с политической в сословной прусской монархии эпохи Гегеля. Диалектический метод в «Философии истории» Гегеля подавляется консервативной стороной философии Гегеля больше, чем в «Феноменологии духа» и «Логике» Гегеля. Поэтому, подчеркивая заслугу Гегеля в разработке идеи развития (хотя и на основе идеализма), Ленин в то же время указывал, что «в общем, философия истории дает очень и очень мало это понятно, ибо именно здесь именно в этой области в этой науке Маркс и Энгельс сделали наибольший шаг вперед. Здесь Гегель наиболее устарел и антикварен» («Философские тетради», стр. 251). Но громадное историческое чутье приводило Гегеля при объяснении отдельных исторических событий к некоторым зачаткам материалистического понимания истории. Так, например, наряду с утверждением, что «государство есть божественная идея на земле», Гегель пишет, что «действительное государство и действительное правительство возникают только тогда, когда уже есть налицо различие сословий, когда очень большими становятся, богатство и бедность и когда появляется такое положение, что большинство уже не в состоянии удовлетворять свои потребности привычным для него способом» («Философия истории»). В другом месте Гегель подчеркивает характерную особенность человеческого труда изобретение орудий как средства для покорения природы. Ленин отмечает у Гегеля эти отдельные зародыши исторического материализма. Отбросив идеализм Гегеля и став на позиции материализма, Людвиг Фейербах, как и все буржуазные мыслители, не сумел однако преодолеть, идеализма в истории. Исходным пунктом его общественно - исторического учения является абстрактный человек, взятый вне времени и пространства, вне определенного способа производства. «Человек» Фейербаха не есть конкретный, исторический человек; по меткому замечанию Энгельса, этот человек рожден не женщиной; он, как из куколки, вылетает из бога монотеистических религий; поэтому человек Фейербаха «еще увенчан теологическим сиянием абстракции» (Письмо Энгельса Марксу 19 ноября 1844, см. Маркс и Энгельс, Сочинения, т. XXI, стр. 7). Поэтому и природа и человек остаются у Фейербаха пустыми словами. «Чтобы перейти от фейербаховского отвлеченного человека к действительным, живым людям, необходимо было изучать их в их исторических действиях» (Энгельс, Людвиг Фейербах, в кн.: Маркси Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 661). Фейербах не сумел этого сделать; несмотря на отдельные меткие замечания, он продолжает еще оперировать сухими, тощими, бесплодными абстракциями, выводя все потребности человека из его «сущности»; вот почему наука об обществе и политика оставались для него недоступной областью. Поэтому и вопреки утверждению Деборина, превратившего его по существу в основоположника материалистического понимания истории, у Фейербаха следует отметить лишь отдельные подступы к материалистическому пониманию истории, выступающие на общем фоне исторического идеализма. Ленин в конспектах о Фейербахе отмечает эти отдельные «зачатки» и «зародыши» исторического материализма («Философские тетради», стр. 66, 69, 70). Таким образом, из всего сказанного следует, что буржуазная общественно-историчес ая мысль до Маркса не в состоянии была подняться до подлинно научного взгляда на историю до материалистического понимания истории. В лучшем случае отдельные ее представители в эпоху наиболее обострившихся классовых схваток между буржуазией и феодализмом приближаются к отдельным положениям исторического материализма (идея классовой борьбы, связи экономического развития с юридическими и политическими формами, идея историзма и детерминизма общественных явлений). Основной причиной этого характера буржуазных социологических течений является помимо ограниченности и недостаточного развития общественных наук (а также и естественных) того времени их классовая ограниченность. Исторический смысл буржуазных общественно-историче ких теорий заключался в критике и опровержении феодальных порядков и в доказательстве «вечности» и «разумности» капиталистических общественных отношений. Это обстоятельство показывает, какие имелись пределы для развития буржуазной социологической мысли. II. Формирование взглядов Маркса и Энгельса по вопросам материалистического понимания истории. Материалистическое понимание истории было открыто и разработано Марксом и Энгельсом прежде всего на основе теоретического обобщения всего опыта революционной борьбы пролетариата передовых капиталистических стран. Революционная практика рабочего класса являлась и является глубочайшей основой марксистско-ленинско теории вообще, материалистического понимания истории в частности. Рабочий класс, не заинтересованный в сохранении капиталистических отношений, не страдает характерными для буржуазного кругозора ограниченностью и субъективизмом. Его коренные интересы требуют до конца последовательного, объективно верного понимания закономерностей общественного развития, всех противоречий капитализма в особенности. Впервые в истории человеческой мысли лишь Марксу и Энгельсу удалось, на основе теоретического обобщения всей истории человечества и опыта революционного движения пролетариата, критически преодолеть ограниченность всей буржуазной теоретической мысли и создать подлинно научную теорию общественного развития. Созданное Марксом и Энгельсом материалистическое понимание истории, научно объясняющее закономерный ход развития всей человеческой истории, в свою очередь выступает (как и вся марксистско-ленинска теория в целом) в качестве величайшей революционной силы, методологии революционного действия, указывающей и освещающей рабочему классу пути его борьбы, вносящей сознательность в стихийное рабочее движение. Как известно, Энгельс указывал, что благодаря двум великим открытиям материалистическому пониманию истории и теории прибавочной стоимости социализм становится наукой. Являясь идеологией рабочего класса, материалистическое понимание истории принципиально отличается от всех буржуазных социологических учений. Но в нем, как во всем марксизме в целом, «нет ничего похожего на „сектантство" в смысле какого-то замкнутого, закостенелого учения, возникшего в стороне от столбовой дороги развития мировой цивилизации» (Ленин, Соч., том XVI, стр. 349). Марксизм явился законным преемником всех положительных достижений человеческой мысли. С точки зрения идейной преемственности он вырос на основе критического преодоления и переработки немецкой классической философии, английской классической экономии и французского утопического социализма. Как составная часть марксизма исторический материализм тем самым означал критическое усвоение всех положительных достижений буржуазной науки и в первую очередь всего научного содержания трех основных источников марксизма. Формирование исторического материализма у Маркса и Энгельса шло в тесной и неразрывной связи с развитием всей марксистской теории в целом; при этом взгляды эти развивались и оформлялись не как результат чисто логического процесса мысли, как это изображали меньшевиствующие идеалисты, а на основе революционной деятельности Маркса и Энгельса, перехода их с революционно-демократ ческих позиций на точку зрения рабочего класса, на основе теоретического осмысливания ими всей истории человечества, всего опыта революционного движения рабочего класса в целях практического руководства борьбой последнего против капитализма. В ранний период своего развития Маркс и Энгельс выступали в качестве революционных демократов, резко критикующих существующие феодальные и буржуазные порядки и защищающих интересы широких слоев трудящихся масс города и деревни. Вопросы политики, права и религии были в центре внимания Маркса и Энгельса. Философское обоснование своих политических взглядов Маркс и Энгельс в этот период пытаются найти в революционной стороне учения Гегеля. Выступая с самого начала против старогегельянства и сходясь с младогегельянцами в стремлении «делать из философии Гегеля атеистические и революционные выводы» (Ленин), Маркс и Энгельс однако, вопреки утверждению Плеханова, расходились с младогегельянцами по целому ряду существенных вопросов, пошли от Гегеля своим самостоятельным путем, принципиально отличным от пути младогегельянцев. Будучи редактором «Рейнской газеты», близко столкнувшись с злободневными вопросами борьбы различных классов на практике, Маркс шаг за шагом убеждается в непригодности гегелевской философии и философии истории для теоретического обоснования борьбы за реальные интересы широких масс народа. Так например, в статьях, посвященных разбору прений о свободе печати, закону о краже дров и т. д., Маркс отмечает, что различные сословия и классы хотят превратить государство в аппарат защиты их экономических интересов, хотят, чтобы «все органы государства становились ушами, глазами, руками, ногами, посредством которых интерес лесовладельца слышит, подстерегает, оценивает, охраняет, хватает, бегает» (Маркс и Энгельс, Соч., т. I, стр. 242). Таким образом, хотя и в этот период Маркс стоит еще на той идеалистически-гегел вской точке зрения, что государство выражает всеобщую свободу народного духа, однако реальная практика классовой борьбы, практическое участие Маркса в непосредственной политической борьбе побуждают Маркса (в отличие от младогегельянцев) все больше и больше спускаться с абстрактных вершин гегелевской философии на реальную почву экономических отношений и постепенно нащупывать земное происхождение государственных и правовых форм. Точно так же наряду с вопросами политики и права в другом чрезвычайно актуальном вопросе той эпохи в вопросе о религии Маркс, в отличие от младогегельянцев, критикует религию не абстрактно-теоретиче ки; Маркс указывает, что «борьба против религии есть косвенно борьба против того мира, духовным ароматом которого является религия» (Маркс и Энгельс, Соч., т. I, стр. 399), и что с уничтожением той извращенной реальности, теорией которой она является, она гибнет сама собой. Таким образом, хотя Маркс и продолжает еще стоять на идеалистических позициях как в философии, так и в философии истории, однако в период «Рейнской гаэеты» (1842-43) продолжается его постепенный отход от Гегеля, постепенное нащупывание путей, ведущих от гегелевского абстрактного самосознания к реальным общественным отношениям, к экономической структуре общества как основе всех общественных отношений. Решительный шаг в этом направлении основоположники марксизма делают в «Немецко-французских ежегодниках» и особенно в «Святом семействе». С политической точки зрения этот период развития Маркса и Энгельса знаменуется их переходом с точки зрения революционной демократии на позиции пролетариата. Впервые печатно Маркс становится на позиции пролетариата в статье «К критике гегелевской философии права» (написана в конце 1843, напечатана в начале 1844). С философской же точки зрения этот период характеризуется переходом Маркса и Энгельса с позиций гегелевского идеализма на позиции материалистической философии. Переход этот был совершен под решающим влиянием Людвига Фейербаха. Фейербах первый порвал с идеализмом Гегеля и младогегельянцами. Ни Маркс ни Энгельс никогда не отрицали огромного освободительного революционного значения материализма Фейербаха, поднявшего знамя восстания против засилия и господства спекулятивной философии Гегеля в Германии 30—40-х гг. 19 в. Однако, вопреки утверждениям Плеханова и менее повиствующих идеалистов, Маркс и Энгельс никогда не были последовательными фейербахианцами. Находясь под известным влиянием материализма Фейербаха, они в то же время критически относились к его ограниченности и недостаткам, к культу абстрактного человека и созерцательному характеру его материализма». Если в период «Рейнской газеты» основоположники марксизма уже нащупывали пути перехода от абстрактных вершин гегелевской теории идеально-разумного государственного права к материалистическому пониманию истории, то в последующий период, став на позиции пролетариата и вооруженные материалистической философией, Маркс и Энгельс резко порывают с гегелевской социальной философией и становятся на путь выработки материалистического понимания истории. В ряде работ Маркс и Энгельс подвергают страстной и бичующей критике гегелевскую философию государства и права, считая ее идеальным продолжением немецкой истории. Маркс подчеркивает значение революционной практики для преобразования действительности. Утверждая, что пролетариат в философии должен найти «свое духовное оружие» в борьбе против существующего строя, Маркс в то же время подчеркивает, что последний можно сокрушить лишь в процессе революционной практики: «Оружие критики не может, конечно, заменить критики оружия, материальная сила должна быть опрокинута материальной же силой; но и теория становится материальной силой, как только она овладевает массами» (Маркс и Энгельс, Сочинения, т. I, стр. 406). В «К критике гегелевской философии права» Маркс ликвидирует и преодолевает свойственный всему буржуазному мировоззрению отрыв теории от практики. В экономическо-философ ких рукописях Маркса, относящихся к рассматриваемому нами периоду (периоду «Ежегодников»), Маркс рассматривает современное ему государство не как выражение разума и свободы, а как результат определенных общественно-экономич ских отношений, возникших в результате французской революции 18 в. Вместе с тем в своих экономических рукописях Маркс вскрывает непримиримость противоречий между трудом и капиталом, подвергает критике буржуазную политическую экономию как апологию капиталистических отношений. Таким образом, Маркс постепенно приходит к установлению того, что процесс производства есть основа всех социальных отношений. В этом смысле Маркс и указывает, что «в отношение рабочего к производству включено все человеческое рабство и что все отношения порабощения являются лишь модификациями и последствиями этого отношения». Таким образом, в процессе критики буржуазной политической экономии с позиций пролетариата у Маркса уже начинает вырабатываться подход к основной идее исторического материализма идее производственных отношений. Еще более отчетливую и последовательную разработку находит эта основная идея в «Святом семействе». Здесь Марке и Энгельс дают развернутую критику идеалистическим общественно-историче ким теориям, считающим основной причиной общественного развития идею, будь то идеи обыкновенных людей (как у французских материалистов) или же идея в своей отчужденной и мистифицированной форме, как у Гегеля. В противовес этим идеалистическим общественным учениям Маркс и Энгельс исходят из «человеческой деятельности», из практического отношения человека к природе, из материального производства как глубочайшей основы всех социальных явлений. «Критическая критика думает, указывают Маркс и Энгельс, что она дошла до начала познания исторической действительности, исключив и з исторического движения теоретическое и практическое отношение человека к природе, естествознание и индустрию. Она думает, что действительно познала какой бы то ни было исторический период, не познав, например, индустрии этого периода, непосредственного способа производства самой жизни» (Маркс и Энгельс, Соч., том III, стр. 180). В своем конспекте «Святого семейства» Ленин записал следующие слова Маркса: «Предмет, как бытие для человека, как предметное бытие человека, есть в то же время наличное бытие человека для другого человека, его человеческое отношение к другому человеку, общественное поведение человека по отношению к человеку». Ленин делает к этим положениям Маркса следующее замечание: «Это место характерно в высшей степени, ибо показывает, как Маркс подходит к основной идее всей своей „системы", да будет позволено сказать, именно к идее общественных отношений производства» (Ленин, Философские тетради, стр. 34). Таким образом, в «Святом семействе» основоположники марксизма, отбросив решительно всякие идеалистические общественно-историчес ие концепции, становятся на точку зрения материальных интересов, материального производства как реальной основы всех общественных процессов и явлений. Исходя отсюда, им удается в «Святом семействе» уже дать общую формулировку ряда основных категорий исторического материализма. Они связывают государственные и правовые формы с определенными экономическими интересами и классами, выясняют роль и значение классов в развитии общества, определяют историческую миссию пролетариата и подчеркивают значение социальной революции как необходимого условия разрушения и социалистического преобразования старого общества. Следует отметить, что в «Святом семействе» Маркс и Энгельс, критикуя всякие идеалистические общественно-историчес ие учения, по существу отмежевываются также от фейербахианского понимания человека вообще, его культа абстрактного человека, взятого вне общественной истории. Энгельс по этому поводу указывает: «надо было заменить культ отвлеченного человека, это ядро новой религии Фейербаха, изучением действительного человека в его историческом развитии. Эта дальнейшая разработка фейербаховской точки зрения начата была в 1845 г. Марксом в книге „Святое семейство"» (Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 661). В тезисах о Фейербахе (1845) Маркс дает классическую формулировку идеи общественно-производс венной и революционной практики, лежащей в основе общественного развития и познания и являющейся исходным пунктом как для объяснения общественных явлений, так и для их революционного преобразования. «Всякая общественная жизнь, указывает Маркс, по существу практична» (Маркс и Энгельс, Сочинения, т. IV, стр. 591). При таком подходе к общественной жизни отпадает фейербаховская точка зрения «абстрактного изолированного индивидуума» и пресловутая «сущность человека», являющаяся альфой и омегой домарксовой социологической мысли, раскрывается как «совокупность общественных отношений». Дальнейшее формирование материалистического понимания истории, достраивание материализма «доверху», мы имеем в «Немецкой идеологии» (1845—46). Здесь в основном Марксом и Энгельсом были сформулированы все основные положения исторического материализма. Выступая против идеалистических концепций истории, Маркс и Энгельс следующим образом резюмируют основные положения исторического материализма: «Это понимание истории заключается в том, чтобы, исходя из материального производства непосредственной жизни, рассмотреть действительный процесс производства и понять связанную с данным способом производства и порожденную им форму общения, т. е. гражданское общество на его различных ступенях, как основу всей истории, а затем изобразить его [гражданского общества] деятельность в качестве государства, а также объяснить из него все различные теоретические порождения и формы сознания, религию, философию, мораль и т. д., и проследить процесс их возникновения из них [этих различных ступеней], благодаря чему, конечно, можно изобразить весь процесс в целом (а потому также и взаимодействие его различных сторон). Это понимание истории, в отличие от идеалистического, не разыскивает в каждой эпохе какую-нибудь категорию, а остается постоянно на почве действительной истории, не объясняет практику из идеи, а объясняет идейные формации из материальной практики и в силу этого приходит к тому результату, что все формы и продукты сознания могут быть уничтожены не духовной критикой, не растворением их в „самосознании" или превращением их в „привидения", „призраки", „блажь" и т. д., а лишь практическим ниспровержением реальных общественных отношений, из которых произошел весь этот идеалистический вздор» (Маркс и Энгельс, Сочинения, т. IV, стр. 28). В «Немецкой идеологии» даются первые контуры учения о формациях (различение исторических форм собственности: родовой, античной, феодальной, капиталистической), первые формулировки учения о производительных силах и производственных отношениях; здесь же дается яркая формулировка закона социальной революции. Таким образом, в своих основных чертах в «Немецкой идеологии» Марксом и Энгельсом изложены все принципы материалистического понимания истории. Здесь именно впервые Марксу удалось открыть основной закон развития человеческого общества. В ранних же своих работах «К критике гегелевской философии права», в «Святом семействе», в «Немецкой идеологии» и т. д. Маркой Энгельс разрабатывают основы учения о диктатуре пролетариата, выясняя всемирно-историческ е значение пролетариата как созидателя коммунистического общества. В «Нищете философии». Маркс развивает необходимость насильственной революции и установления господства пролетариата как средства для уничтожения классового общества и построения коммунизма. В «Манифесте Коммунистической партии» Маркс и Энгельс подчеркивают необходимость революционного свержения буржуазии, лишения ее средств производства и концентрации их в руках пролетариата, «организованного как господствующий класс». III. Диалектический материализм и материалистическое понимание истории. Одну из величайших заслуг Маркса Ленин видел в том, что, «углубляя и развивая философский материализм, [он] довел его до конца, распространил его познание природы на познание человеческого общества» (Ленин, Сочинения, т. XVI, стр. 350). Материалистическое понимание истории является «последовательным продолжением, распространением материализма на область общественных явлений» (Ленин, Сочинения, т. XVIII, стр. 13). Подчеркивая неразрывную внутреннюю связь между диалектическим материализмом и материалистическим пониманием истории, Ленин писал, что «в этой философии марксизма, вылитой из одного куска стали, нельзя вынуть ни одной основной посылки, ни одной существенной части, не отходя от объективной истины, не падая в объятия буржуазно-реакционно лжи» (Ленин, Соч., т. XIII, стр. 267). Будучи распространением диалектического материализма на область общественных отношений, исторический материализм выступает в тесном и неразрывном единстве с диалектическим материализмом. Всякий отрыв диалектического материализма от исторического, попытка трактовать вопросы философии в противоречии с положениями исторического материализма, абстрагируясь от них, есть извращение диалектического материализма. И обратно: отрыв исторического материализма от диалектического подрывает основы самого исторического материализма, уродует и извращает его основные положения. Еще в недрах довоенного 2-го Интернационала и неокантианская и махистская ревизии марксизма отрывали исторический материализм от диалектического, отрицали всякую связь между ними. Считая такую связь незаконной, ревизионисты сводили марксизм лишь к общественно-историче кому учению, дабы затем уже подвести под марксизм либо неокантианский либо махистский философский фундамент. В едином блоке с неокантианцами и махистами против диалектического материализма выступал и признанный теоретик германской социал-демократии К. Каутский. Марксизм не имеет своей философии, утверждал он в угоду ревизионистам, он соединим и с неокантианством и в особенности с махизмом, и в этом нет ничего предосудительного и вредного. В 1927 Каутский в большом двухтомнике, направленном против исторического материализма, подвел итоги своего ревизионизма, выступив с собственным «пониманием истории», представляющим разновидность буржуазной социологии. Борьба против диалектического материализма, подведение под марксизм иного философского фундамента, имеет политическое значение: уродуется и извращается марксистское учение в целом, материалистическое понимание истории в частности, подрываются теория и практика научного социализма, борьба за диктатуру пролетариата. Неокантианское «этическое» обоснование марксизма было знаменем борьбы оппортунистов против марксовой теории классовой борьбы и означало ее замену идеей классового сотрудничества, идеей «мирного» врастания капитализма в социализм. Махистская же, вульгарно-эволюционна теория приспособления или равновесия призвана была оправдать повседневную приспособленческую политику «социал-демократичес ого филистера», теоретически обосновать мирный демократический путь развития капитализма в социализм. Вслед за виднейшими теоретиками германской и австрийской социал-демократии русские махисты (Богданов, Базаров, Юшкевич и др.) также вели систематическую борьбу против диалектического материализма, стремясь примирить махизм с историческим материализмом. Материальная, общественно-производс венная практика растворялась ими, как и всеми прочими фальсификаторами марксизма, в духовной. Против принципа материализма в общественно-историчес их науках выставлялся принцип исторического идеализма: тождество общественного сознания и бытия. Богданов еще в 1902 писал, что «социальная жизнь во всех своих проявлениях есть сознательно психическая. Общественное бытие и общественное сознание в точном смысле этого слова тождественны». С этим идеалистическим толкованием вопроса об отношении общественного сознания к общественному бытию тесно и неразрывно связана та развернутая борьба, которую ведут теоретики 2-го Интернационала против коренных вопросов исторического материализма—учения о классах и классовой борьбе, о социальной революции, о государстве и диктатуре пролетариата в особенности и т. д. Идеалистическое понимание истории находит свое выражение в отрыве политики от экономии, в отрицании объективной экономической основы политической борьбы, в превращении политики (понимаемой как «демократическая политика») в самостоятельный фактор общественного развития (демократическая концепция всемирной истории у Каутского), в отрицании борьбы классов как движущей силы истории, в борьбе против марксистско-ленинско теории социальной революции и подмене ее вульгарным эволюционизмом и т. д. Именно по этим коренным вопросам И. м. идет наиболее ярая идеалистическая атака со стороны теоретиков 2-го Интернационала и всякого рода врагов марксизма-ленинизма (Троцкий и др.). В борьбе со всеми перечисленными нами течениями, отрывающими диалектический материализм от исторического и извращающими тём самым основные понятия последнего, марксизм-ленинизм исходит из неразрывной и внутренней связи между диалектическим материализмом и материалистическим пониманием истории, рассматривая последнее как распространение диалектического материализма на область общественных явлений. Распространить философский материализм на область общественных отношений значит, прежде всего, показать, как материалистически разрешается основной вопрос философии—вопрос об отношении мышления к бытию применительно к общественному развитию и познанию. Только исходя отсюда, можно провести разграничительную линию между материализмом и всевозможными формами идеализма в общественно-историчес их науках, а также показать конкретную взаимосвязь основных категорий исторического материализма, отражающих общие формы и законы развития и смены общественно-экономиче ких формаций. Исходя именно из основного вопроса философии - вопроса об отношении мышления к бытию, Ленин дает исчерпывающе глубокую постановку и разрешение исходного основного вопроса исторического материализма. «Материализм вообще, указывает Ленин, признает объективно-реальное бытие (материю), независимое от сознания, от ощущения, от опыта и т. д. человечества. Материализм исторический признает общественное бытие независимым от общественного сознания человечества» (Ленин, Соч., т. XIII, стр. 266). «Если материализм вообще объясняет сознание из бытия, а не обратно, то в применении к общественной жизни человечества материализм требовал объяснения общественного сознания из общественного бытия». (Ленин, Сочинения, томXVIII, стр. 12). В приведенных высказываниях Ленина с замечательной четкостью дана характеристика исходного, наиболее общего вопроса исторического материализма (в тесной связи с его философскими основами), ярко проведен водораздел между материализмом; и идеализмом в общественно-историчес их науках. Различные направления и течения в общественно-историчес их науках определяются прежде всего тем, как решается этот вопрос. Все те, которые исходят из объективного развития общественного бытия, независимого от общественного сознания и всецело определяющего последнее, составляют лагерь материалистов в социологии; те же, которые исходным пунктом социологического анализа делают формы сознания, основной и движущей силой общественного развития считают развитие разума, сознания, воли и т. п., примыкают к различным течениям внутри идеализма в социологии. Формы и пути проявления идеализма в общественно-историчес их науках не менее сложны, разнообразны и завуалированы, чем в области философии; идеализм проникает сюда подчас в тщательно завуалированной форме. Чрезвычайно многообразны здесь также всякие промежуточные эклектические школы и школки, претендующие на преодоление и исторического материализма и исторического идеализма, но в своем логическом развитии тем не менее приходящие к открытому идеализму (сюда относятся и всякие натуралистические течения, ищущие закономерности развития общества вне самого общества—в законах ли биологии, в географических ли условиях, в росте ли населения, в борьбе ли за существование и т. д.). Таким образом, принципом материализма в общественно-историчес их науках является единство общественного бытия и сознания, причем «общественное бытие независимо от общественного сознания людей» (Ленин, Сочинения, т. XIII, стр. 266), т. е. первично по отношению к нему и определяет его. Это положение является краеугольным камнем исторического материализма. Маркс и Энгельс сделали исходным пунктом общественного анализа прежде всего материальное производство, общественно - производственную деятельность людей, экономическую структуру общества, составляющую основное определяющее содержание общественного бытия. Распространить материализм на область общественных наук прежде всего значит установить и признать, что «способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще» (Маркс, Предисловие к «К критике политической 'Экономии», в кн.: Маркс и Энгельс, Соч., т. XII, ч. 1, стр. 6). Лишь разграничив экономическую структуру общества и возвышающиеся над ней социально-политическ е и правовые учреждения и обусловленные ими формы общественного сознания и найдя ключ к объяснению общественной жизни в конечном счете в экономической структуре общества, развивающейся во всей истории человечества (кроме первобытного коммунизма) в процессе борьбы классов, Маркс и Энгельс сумели изгнать идеализм из области общественно-историчес их наук и впервые в истории достроить материализм «Доверху». Одной из величайших заслуг Ленина в деле дальнейшего развития исторического материализма является всестороннее развитие этого исходного основного вопроса. В борьбе с многочисленными врагами и фальсификаторами исторического материализма, отрывающими исторический материализм от диалектического, Ленин показывает, в чем заключаются внутреннее единство и связь между материализмом диалектическим и историческим. Ленин доказывает, что распространить материализм на область общественных наук значит, прежде всего, стать на ту точку зрения, что общественное бытие независимо от общественного сознания и определяет таковое. Но распространить диалектический материализм на область обществ, явлений значит не только признать первенство обществ, бытия над обществ, сознанием. Быть историческим материалистом значит рассматривать обществ, бытие и определяемое им общественное сознание в их постоянном диалектическом развитии, в их исторической определенности и конкретности. Общество, как и вся природа, не есть нечто неизменное, а непрерывно развивается, причем развитие это происходит диалектически, т. е., через внутренние противоречия, перерывы постепенности, скачки, борьбу классов и революции, через отрицание старого и возникновение нового, через борьбу между ними. Марксизм-ленинизм рассматривает само отношение общественного сознания к общественному бытию как постоянно изменяющееся и развивающееся. Каждый раз с изменением общественного бытия меняется, хотя и с известным отставанием, и общественное сознание, меняется «дух времени», «характер народа», «природа самого человека». Так, например, бурный рост социалистического хозяйства в СССР сопровождается массовой переделкой сознания самих трудящихся масс, выработкой нового отношения к труду и социалистической собственности, новой социалистической дисциплины, новых правил поведения и т. д. Переход крестьянства от мелкого индивидуального хозяйства на путь крупного коллективного создает «основную базу для переделки крестьянина, для переработки его психологии в духе пролетарского социализма» (Сталин, Вопросы ленинизма, 10 изд., стр. 313). При этом следует иметь в виду, что «сознание людей отстает в своем развитии от фактического их положения», так например, «колхозники, как указывал Сталин в 1933, по положению уже не единоличники, а коллективисты, но сознание у них пока еще старое, частно-собственническ е» (там же, стр. 508). Ход идей определяется в последнем счете ходом развития экономических отношений — таково основное положение исторического материализма. В классовых общественно-экономич ских формациях развитие как общественного сознания, так и бытия происходит в форме борьбы различных классов: сознание господствующего класса всегда выступает в качестве господствующего сознания в обществе. Если в условиях капитализма господствующей идеологией в обществе является идеология буржуазии, то в СССР марксизм-ленинизм как мировоззрение господствующего класса пролетариата пронизывает собой все стороны общественной жизни, решительно вытесняя в ожесточенной борьбе идеологию капиталистических элементов и социалистически переделывая сознание широких крестьянских, мелкобуржуазных масс. Таким образом, недостаточно говорить о единстве общественного сознания и бытия вообще; недостаточно утверждать, что общественное бытие первично по отношению к сознанию; следует рассматривать каждый раз это единство на исторически определенной ступени его развития с присущими ему классовыми противоречиями (в антагонистических формациях). На каждой исторической ступени своего развития общественное бытие и сознание составляют конкретное единство со свойственными ему характером и закономерностями, причем основу этого единства составляет присущая данной формации экономическая структура общества с возвышающимися над ней политико-правовыми учреждениями и соответствующими им формами общественного сознания. Таким образом, отказавшись от абстрактно-метафизич ского, бессодержательного определения общества «вообще», исторического материализма, применяя диалектику к общественному развитию, дает понятие общественно-экономиче кой формации. Общественно-экономиче кие формации представляют именно особые исторические ступени в развитии человечества, особые исторически определенные формы существования общества, большие исторические эпохи в развитии человечества, особые социальные организмы с присущими каждому из них особыми закономерностями. Исходя из экономической структуры, как определяющей основы формации, классики марксизма различают следующие пять общественно-экономиче ких формаций: первобытно-коммунист ческую, античную (рабовладельческую) феодальную, капиталистическую, коммунистическую. Античная, феодальная и капиталистическая образуют классовые или антагонистические формации, отличающиеся от доклассовой (первобытной) и бесклассовой (коммунистической) формаций целым рядом присущих им характерных черт. Учение об общественно-экономиче кой формации позволяет рассматривать различные стороны общественной жизни {экономику, государство, право, искусство, науку, религию и т. д. и т.д.), абстрагируемые обычно буржуазными социологами от общественного целого и превращаемые ими в обособленные категории и самостоятельные «факторы», в их тесном и неразрывном единстве, взаимодействии и развитии, и установить синтетический взгляд на общественную жизнь. Это учение рассматривает всю предисторию человечества (за исключением первобытного состояния) как историю борьбы классов. Только исходя из этого учения, можно понять исключительное и решающее значение, борьбы классов и партий и социальной революции в общественном развитии, выяснить роль политики и государства и в частности диктатуры пролетариата как единственного и мощного рычага, переводящего человечество с рельс его предистории на рельсы подлинной истории человечества, определить место и значение различных форм общественного сознания в истории общества. Поэтому распространить диалектический материализм на область общественных отношений, т. е. быть диалектическим материалистом в общественных науках, значит не только признавать, что общественное бытие первично по отношению к общественному сознанию, но и рассматривать общественное развитие как естественно-историчес ий процесс смены различных формаций, показывая, как из одного экономического уклада развивается другой. IV. Проблема общественной закономерности. Законы общества и природы. Исходя из теории общественно-экономиче кой формации, можно правильно разрешить проблему закономерности общественного развития и определить конкретно предмет исторического материализма. В вопросе об общественной закономерности буржуазная идеалистическая социология стоит либо на точке зрения натуралистического понимания общественных закономерностей либо же на точке зрения принципиального противопоставления законов общества законам природы. В первом случае мы имеем попытки объяснения общественных явлений либо законами биологии, либо борьбой за существование, либо условиями географической среды, либо борьбой рас, либо ростом населения и т. д. Во втором же случае, принципиально разграничивая область общественных явлении от явлений природных (Риккерт, Виндельбанд), утверждают, что, в то время как задачей естествознания является обобщение индивидуальных фактов, систематизация их, подведение «явлений» под общие законы, предметом истории, напротив, является не общее, а единичное, неповторимое, не поддающееся никакому обобщению. Историк не должен, мол, ставить себе задачи устанавливать общие законы, он должен находить и выделять индивидуальное, неповторимое, существенное «с точки зрения какой-нибудь культурной ценности», напр. религии, права, государства, нравственности и т. д. Широкое распространение в буржуазной социологии получили взгляды так называемой психологической школы (с многочисленными школками и системами внутри нее), которая рассматривает общественные силы как психические, а поэтому и основывает социологию на законах психологии. Одной из характернейших черт буржуазной социологии является ее неумение и нежелание вскрыть своеобразие общественных законов, их единство с законами природы, но в то же время и качественное отличие от них. Даже в тех случаях, когда буржуазный социолог пытается исходить из специфичности общественных явлений, но не желая и не умея взять за исходный пункт анализа общественное бытие, его материальную основу, он вынужден в конечном счете вернуться либо к абстрактному натурализму, либо к психологизму, либо же в лучшем случае ограничиться поверхностными эмпирическими обобщениями. Характерна с этой точки зрения общепринятая среди буржуазных социологов классификация наук, которая утверждает между прочим, что законы более низших форм движения (механики, физики, химии, биологии, психологии и т. д.) действуют в более высшей (в данном случае—в социологии) не как побочные формы (как это утверждал Энгельс), а вполне самостоятельно и наряду с ней. Эта теория была выставлена еще О. Коптом (см.) и получила право гражданства почти во всей буржуазной социологии. Методологической основой ее является механистическо-позит вистский взгляд, видящий высшую задачу науки в сведении всех сложных форм к простым. Проблему соотношения законов природы и общества можно правильно разрешить лишь в том случае, если исходным пунктом социологического анализа сделать объективную логику общественного бытия, т. е. исторически определенные формы материального производства, составляющие глубочайшую основу общественного развития и его закономерностей. Качественную определенность общества, отличающую его от стада животных, Маркс и Энгельс видели прежде всего в материальном производстве, в труде, отличительным признаком к-рого является производство средств производства. Буржуазная социологическая мысль не сумела даже близко подойти к постановке этой проблемы. Наоборот, логика классовой борьбы все дальше и дальше отбрасывала ее от этого единственно правильного исходного пункта. Вот почему она не сумела также разрешить проблемы соотношения законов природы и общества. «Первый исторический акт индивидов, благодаря которому они отличаются от животных, состоит не в том, что они мыслят, а в том, что они начинают производить себе средства к существованию» (Маркс и Энгельс, Соч., т. IV, стр. 10, см. подстрочи, примеч.). «Людей можно отличать от животных по сознанию, по религии, вообще, по чему угодно. Сами они начинают отличать себя от животных, как только начинают производить необходимые им средства к существованию» (там же, стр. 11). «Люди должны иметь возможность жить, чтобы быть в состоянии „делать историю". Но для жизни прежде всего нужны пища и питье, жилище, одежда и еще кое-что. Таким образом, первое историческое дело это производство средств, необходимых для удовлетворения этих потребностей, производство самой материальной жизни» (там же, стр. 18). По словам Энгельса, труд «создал самого человека», труд отличает человеческое общество вообще от стада человекоподобных обезьян. Поэтому и основу закономерностей общественного развития исторический материализм ищет в общественно-производс венной деятельности людей, создающей действительную связь и единство в обществе и определяющей сознание и волю людей. Поэтому и в борьбе с идеалистическими социологическими учениями Ленин не раз подчеркивал, что закономерность общественного развития носит объективный характер, существуя независимо от сознания и воли людей, независимо от того, познают ли люди эту закономерность извращенно (как это было до возникновения марксизма) или же правильно (каковым является познание пролетариата и его партии). В понимании общественной закономерности исторический материализм принципиально отличается и от фаталистических учений, ищущих закономерность общественного развития вне деятельности людей и исключающих поэтому активную роль личности в истории, и от субъективистических учений, видящих источник общественной закономерности в духовных способностях субъекта. Исторический материализм устанавливает, что люди творят свою историю, причем эта материальная общественно-производ твенная деятельность людей носит закономерный характер, имеет свою объективную внутреннюю логику, независимо от того, творят ли люди свою историю сознательно, планомерно (как при социализме) или же являются рабами слепой необходимости своей собственной же деятельности стихийного общественного развития (как во всей пред-истории человечества). Только при таком понимании общественной закономерности возможно, как дальше это увидим, объяснение активной роли личности в истории. Задачей исторического материализма является вскрытие именно этих объективных специфических законов общественного развития. Общественное развитие нельзя объяснить влиянием географических условий или биологическими законами. Как известно, Плеханов придавал чрезмерное значение влиянию географической среды на развитие общества. Плеханов считал, что «развитие производительных сил, определяющее собой в последнем счете развитие всех общественных отношений, определяется свойствами географической среды» («Основные вопросы марксизма»). Правда, дальнейшее развитие производительных сил, указывал Плеханов, совершается «по своим собственным внутренним законам», но исходной причиной развития производительных сил, по Плеханову, является географическая среда, которая определяет развитие производительных сил. Безусловно, географическая среда является естественной основой общественного развития и обусловливает собой все стороны общественной жизни: «Всякое историческое описание должно исходить из этих природных основ и их видоизменения в ходе истории благодаря деятельности людей» (Маркс и Энгельс, Соч., т. IV, стр. 11). Но тем не менее географическая среда не определяет развитие общества. Самый факт влияния географической среды на общество, его степень, форма и характер объяснимы лишь из данной ступени экономического развития общества. Отношение общества к среде и самый факт взаимодействия между ними каждый раз определяется в конечном счете состоянием производительных сил. Наглядным примером в этом отношении является Советский Союз. За сравнительно короткий промежуток времени в результате бурного социалистического развития коренным образом изменилось у нас отношение между обществом и географической средой; благодаря открытиям (обусловленным социалистическим хозяйством) огромных природных богатств, строительству Днепрогэса, Беломорского канала и т. п. коренным образом преобразовывается географическое лицо СССР. Таким образом, экономическое развитие, обусловленное влиянием географической среды, преобразовывает последнюю и вместе с тем определяет степень и форму влияния географической среды на общественное развитие. Таким образом, характер влияния географической среды на общество в каждый исторический момент определяется внутренней закономерностью общественного развития. То же самое следует сказать и о влиянии размножения, роста народонаселения на ход общественного развития. Нельзя объяснить конечную причину общественного развития прогрессирующей густотой населения (как это делает ряд буржуазных социологов). «Условия размножения человека непосредственно зависят от устройства различных социальных организмов, и потому закон народонаселения надо изучать для каждого такого организма отдельно, а не „абстрактно", без отношения к исторически различным формам общественного устройства» (Ленин, Соч., т. I, стр. 319). Ленин указывал Струве, что невозможно построить абстрактный закон народонаселения по формуле о соответствии размножения со средствами существования, игнорируя исторически особые системы общественных отношений, отвлекаясь от способа производства. Так, например, в условиях капиталистического способа производства перенаселение создается тем, что капитал, овладевая производством и уменьшая число необходимых рабочих, создает излишнее население. Признавая качественное отличие законов общества от законов остальной природы, исторический материализм в то же время далек от их абсолютного противопоставления. Законы общественного развития рассматриваются в историческом материализме как особенные формы всеобщих законов диалектики, господствующих и в природе, и в обществе, и в человеческом мышлении. Общество, как и природа, развивается диалектически, т. е. противоречиво, через скачки, революции, через отрицание старого и возникновение нового. И с этой точки зрения исторического материализма признает не только качественное различие между законами природы и общества, но и их определенное единство. В процессе общественного труда осуществляется это единство между обществом и остальной природой. В вопросе о соотношении законов природы и законов общества следует отметить целый ряд попыток механистическо-натуралистиской ревизии исторического материализма. Механисты понимают закон как внешнее отношение между явлениями; вот почему основную закономерность общества они ищут не во внутреннем саморазвитии общества, а во внешнем отношении общества и природы. Так, например, вслед за Богдановым, исходя из теории равновесия, Бухарин считает, что внутренняя закономерность общественного развития всецело зависит от равновесия между обществом и внешней средой, что внутренние противоречия являются функцией этих внешних противоречий. Более последовательно и открыто эта механистическая теория равновесия, ищущая закономерность общественного развития, конечную причину последнего, в изменениях внешней среды, проводилась Каутским еще в довоенный период. Так, например, в «Размножении и развитии в природе и обществе» (1910) Каутский считал, что и общественное развитие и эволюция организмов «в общем совершаются совершенно одинаковым путем—путем приспособления к материальным, т. е. внешним условиям жизни», что составляет «общий закон для всего мира, также и для неорганического. Форма каждого тела определяется условиями его внешней среды». В «Материалистическом понимании истории» (1927) Каутский свою заслугу видит в том, что он рассматривает историю человечества лишь как частный случай в истории органической жизни; общий закон, которому подчинено как человеческое развитие, так и развитие животного и растительного царства, состоит в том, что всякое изменение и развитие как общества, так и видов диктуется изменением в окружающей среде. Где эта среда остается неизменной, там остаются неизменными и населяющие ее организмы и организации. Другой «теоретик» 2-го Интернационала Кунов также поддерживает определяющую роль географической среды в общественном развитии. По этой же линии идет «географический уклон» Плеханова. Коренным пороком всех этих высказываний является игнорирование того факта, что общественные явления объяснимы лишь из присущей материальному обществ венному производству закономерности, несводимой к законам остальной природы. Рассматривая общественное развитие строго детерминистически как причинно-обусловленный естественно-историче кий процесс, исторический материализм исключает индетерминизм (поповское учение о свободе воли) и всякого рода телеологические учения, объясняющие ход истории заранее предначертанными (богом) целями и ищущие внутренний, «скрытый смысл» в истории человечества. Однако отрицание телеологии не означает, будто исторический материализм отрицает цели и идеальные побудительные мотивы в истории, как это изображают буржуазные идеологи. Как известно, Энгельс указывал, что каков бы ни был ход истории, люди делают ее так: каждый преследует свои собственные цели, а в результате получается история. Исторический материализм не отрицает ни целей ни идеальных побудительных сил; наоборот, лишь исторический материализм дает правильное объяснение этим целям и мотивам, показывая те «исторические причины, которые отразились в головах деятелей в виде данных побуждений» (Энгельс). Исторический материализм открывает в каждой общественно-экономиче кой формации цели и стремления больших масс людей, классов, дает этим целям и стремлениям материалистическое объяснение, показывает, как они возникают и складываются, почему они выступают в различных формах, как из столкновения этих относительных целей образуется история. Более того: отрицание конечных целей и перспектив свойственно лишь реформизму и оппортунизму. Исторический же материализм теоретически обосновывает беззаветную борьбу многомиллионных масс пролетариата и трудящихся всего мира за величайшую идеальную побудительную цель—коммунизм, открывающий новую страницу подлинной человеческой истории. Исторический материализм обосновывает самоотверженную героическую борьбу отдельных людей и масс (как это показывает пример Советского Союза и братских компартии) за коммунистический идеал, в то время как буржуазии и ее науке как раз и свойственен основанный на животном эгоизме, грубый «кухонный материализм» (как выражался Салтыков-Щедрин). Общие и особенные законы общественного развития. Коренным образом исторический материализм отличается от буржуазной социологии и в вопросе о том, как понимать имманентную закономерность общественного развития. Буржуазная социология считает, что ее задачей является отыскание наиболее общих законов, понимаемых ею как неизменные и одинаково годные для всех времен и для всех народов. Подобные всеобщие законы, лишенные конкретного исторического содержания, представляют пустые и бессодержательные схемы, не объясняющие ни одной конкретной исторической эпохи. В отличие от буржуазной социологии, конструирующей общие неизменные законы, под которые подгоняется живая действительность, исторический материализм устанавливает, что каждая историческая ступень общественного развития, т. е. каждая общественно-экономиче кая формация, характеризуется присущей только ей одной особой закономерностью. Законы развития одной формации отличаются от законов другой и не сводимы к ним. Однако это не означает еще, что исторический материализм отрицает всеобщие законы в истории человечества. Как известно, Энгельс в «Людвиге Фейербахе» указывал, что «здесь надо было, значит, совершенно так же, как и в области природы, устранить вымышленную искусственную связь явлений посредством указания их истинной связи. А эта задача, в конце концов, сводилась к открытию тех общих законов движения, которые действуют в истории человеческого общества» (Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 666—667). Однако в отличие от буржуазной социологии исторический материализм устанавливает, что всеобщие законы истории не представляют бессодержательных и пустых схем, одинаково пригодных для всех исторических эпох, а всегда выступают в исторически определенной, особой, конкретной форме. Исторический материализм не отрывает метафизически всеобщие законы от особенно-исторических законов различных общественно-экономиче ких формаций. Последние являются как раз особенными формами проявления всеобщего закона истории, который не имеет независимого от них существования и действия. Иными словами: всеобщие законы истории существуют не вне особых исторических законов развития общественно-экономич ских формаций, а выражают всеобщие существенные противоречия, присущие развитию всех общественных формаций, в какой бы форме оно ни происходило. Так например, закон социальной революции является всеобщим законом возникновения и смены всех антагонистических общественно-экономиче ких формаций. Социальная революция является выражением антагонистического характера противоречия между производительными силами и производственными отношениями, она приводит к насильственной ломке старой формации и созданию новой, причем этот процесс происходит в ожесточенной борьбе классов (вплоть до вооруженного восстания), приводящей к переходу политической власти из рук одного класса в руки другого. Этот всеобщий характер закона социальной революции по отношению к предистории человечества (за исключением первобытного состояния) был отмечен Сталиным в его речи на Первом Всесоюзном съезде колхозников-ударнико . Сталин говорил о трех революциях: революции рабов (свергшей рабовладельческий строй), революции крепостных крестьян (свергшей феодальный строй) и Октябрьской революции (свергшей капиталистический строй в России). Но в каждой формации социальная революция происходит в присущих ей одной особенных формах, принципиально отличаясь от революций в других формациях. С этой точки зрения прежде всего следует отметить, что Октябрьская социалистическая революция принципиально отличается от всех происходивших до сих пор революций, которые были «однобокими революциями», сменяющими одну форму эксплоатации трудящихся другой ее формой. «Только Октябрьская революция поставила себе, целью уничтожить всякую эксплоатацию и ликвидировать всех и всяких эксплоататоров и угнетателей» (Сталин, Вопросы ленинизма, 10 изд., стр. 527). Развивая дальше мысли Ленина, Сталин указывает на следующие характерные черты пролетарской революции в отличие от революции буржуазной: а) буржуазная революция начинается обычно при наличии больших или малых готовых форм капиталистического уклада, выросших в недрах феодального общества еще до революции, тогда как пролетарская революция начинается при отсутствии или почти отсутствии готовых форм социалистического уклада; б) основная задача буржуазной революций захват власти и приведение ее в соответствие с экономикой; пролетариат же, захватив власть, строит новую, социалистическую экономику; в) буржуазная революция обычно завершается захватом власти; для пролетарской же революции захват власти является лишь ее началом, причем власть используется как рычаг социалистического преобразования общества; г) в отличие от буржуазной революции пролетарская революция устраняет от власти все и всякие экс-плоататорские группы, ставя у власти класс пролетариев, в виду чего она не может обойтись без слома старой государственной машины и замены ее новой; д) в отличие от буржуазной революции пролетарская революция связывает трудящиеся массы с пролетариатом в длительный союз для упрочения власти пролетариата и построения социализма. Революция рабов, приведшая к свержению рабовладельческого строя, принципиально отличается от пролетарской и буржуазной революций. «Рабы восставали, устраивали бунты, открывали гражданские войны, но никогда не могли создать сознательного большинства руководящих борьбой партий, не могли ясно понять, к какой цели идут, и даже в наиболее революционные моменты истории всегда оказывались пешками в руках господствующих классов» (Ленин, Соч., т. XXIV, стр. 375). Несмотря на почти никогда не прекращающиеся рабские восстания в древнем Риме, выливающиеся в такие мощные движения, как первая рабская война в Сицилии (136—132 до христ. эры), приведшая к завоеванию всей Сицилии рабами и к ее распространению в других местах империи, или же восстание Спартака (в 70-х гг. до хр. э.), движения рабов характеризовались отсутствием всякой программы по реорганизации существующих порядков. Обычно рабы-повстанцы освобождали от рабства лишь участников восстания, продолжая сохранять институт рабства при несколько смягченной форме. Как известно, вся программа Спартака заключалась в том, чтобы, по возможности уклонившись от непосредственного похода на Рим, вывести рабов-повстанцев из Италии на их родину во Фракию и Галлию. Вот почему классовая борьба в античном мире не привела к непосредственному переходу политической власти в руки рабов (хотя она и подготовила условия перехода власти в руки нового класса—класса феодалов) и закончилась совместной гибелью борющихся классов.» Таким образом, социальная революция, являясь всеобщим законом развития почти всей предистории человечества, в каждой формации характеризуется присущими ей специфическими особенностями. То же самое следует сказать и о всех других категориях исторического материализма: общие законы общественного развития существуют только в форме конкретных специфических закономерностей, господствующих в отдельных общественно-экономиче ких формациях. Характерный для буржуазной социологии метафизический отрыв всеобщих законов от особенных рельефно и наглядно выступает у Каутского, который (в «Материалистическом понимании истории») развивает ту точку зрения, что в истории человечества наряду с всеобщими законами истории бок-о-бок действуют также и такие общественные законы, которые свойственны лишь отдельным историческим эпохам. Таким образом Каутский метафизически отрывает общие законы от особенных. Но в результате такой операции отрицается историческая связь и переход от одной эпохи к другой, общая линия исторического развития и смены общественно-экономиче ких формаций. Неслучайно Каутский стремится доказать, что закон социальной революции не есть общий закон истории, а лишь закон перехода от феодализма к капитализму. Всеобщие же законы, лишенные всего богатства своего содержания, превращаются Каутским в бессодержательные, беспредметные формальные схемы, не могущие быть приложенными ни к одной исторической эпохе. Своеобразие каутскианского отрыва всеобщих законов от особенных заключается в том, что Каутский позитивистски переносит центр тяжести «материалистического понимания истории на изучение «специфических» законов отдельных исторических эпох, отрывая эти законы от всеобщих законов истории, фактически не вскрывая ни всеобщей закономерности истории ни особых законов формаций. Механисты в духе буржуазного абстрактного социологизма конструируют абстрактные вне-исторические всеобщие законы и механистически распространяют действие законов одной формации на другую. Так, например, Бухарин, оперируя абстрактным понятием общества вообще и исходя из теории равновесия, игнорировал специфические закономерности переходного периода. В качестве общего регулятора и для капитализма, и для переходного периода, и для социализма у него выдвигается один и тот же «закон трудовых затрат». Этот закон в товарном хозяйстве выступает в костюме закона ценности, в переходный же период происходит «процесс превращения закона стоимости в закон трудовых затрат, процесс дефетшнизации основного общественного регулятора» (Бухарин, К вопросу о закономерностях переходного периода). «Закон трудовых затрат» голенький или в костюме—оказывается обязательным и универсальным регулятором хозяйственной жизни: меняется таким образом лишь форма проявления этого закона, а содержание остается неизменным. Меньшевиствующие идеалисты наоборот, отрицают вообще существование и действие всеобщих законов в истории, видя задачу исторического материализма лишь в открытии специфических законов отдельных формаций, законов, оторванных так. обр. друг от друга и лишенных своей всеобщей формы. Т. о., проблема общественной закономерности, проблема соотношения законов природы и законов общества, всеобщих законов истории и специфических законов отдельных исторических эпох, могла быть разрешена в историческом материализме благодаря выработке понятия общественно-экономиче кой формации. Здесь именно Маркс дает определение общества, включающее в себя как всеобщие существенные черты всякого общества, так и его специфические, особенно исторические формы. В учении об общественно-экономиче кой формации всеобщие законы истории выступают в их особенной форме, в форме законов отдельных общественно-экономиче ких формаций. Но проблема обществен, закономерности в ее общей постановке этим еще не разрешается. Исторический материализм не ограничивается лишь открытием только общей для какой-либо формации (например, капитализма или феодализма) закономерности, ибо чистой общественно-экономиче кой формации (кроме коммунизма) вообще не существует. Одна и та же общественная формация в зависимости от различных условий выступает в различных странах и у различных народов в бесконечно разнообразных вариациях и модификациях, с свойственными ей индивидуальными чертами и особенностями. Так, например, феодализм как особая общественно-экономиче кая формация имеет различные модификации и разновидности в различных странах и в разные эпохи. В письме к Марксу (16/ХН 1882) Энгельс подчеркивал, что страны к востоку от Эльбы пережили эпоху «второго издания» крепостничества, характеризующегося особыми чертами и своеобразием. Поражение крестьянской революции 16 в. приводит в этих странах к сохранению или даже усилению крепостнических отношений. Это особенно относится к России, где в результате поражения целого ряда крестьянских революций (1605—13, 1648—50, 1670—75, 1707 и 1773—75) самодержавие и крепостничество значительно укрепляются и усиливаются, и развитие помещичьего хозяйства совершается здесь, как выражается Ленин, не по-европейски, а «по-старокитайски», «по-турецки», «по - крепостнически». Зарождение, развитие и загнивание капитализма во всех странах подчинялось одной и той же закономерности, присущей капиталистической формации. Однако в различных странах, в зависимости от различных условий, эта общая закономерность развития капитализма действует при особых, часто исключительных, неповторяющихся конкретно-историческ х условиях. Так, например, прослеживая пути капиталистического развития сельского хозяйства в различных странах, Ленин указывает, что «в Германии пересоздание средневековых форм землевладения шло, так сказать, реформаторски. В Англии революционно, насильственно, но насилия производились в пользу помещиков. В Америке насильственно по отношению к рабовладельческим экономили южных Штатов» (Ленин, Сочинения, т. XI, стр. 376—377). В отношении России Ленин устанавливал два пути объективно возможного буржуазного развития прусский и американский. Начиная с 1861, Россия развивалась по юнкерски-буржуазному типу: первым его этапом была реформа 1861, вторым—столыпинщина. Буржуазно-демократи еская, крестьянская революция 1905—06 означала борьбу крестьянства при поддержке и гегемонии пролетариата за второй, американский путь развития. Борьба этих двух путей, составляющая экономическую основу революционности крестьянства, не снималась до 1917 и снята была лишь победой пролетарской революции, открывшей для крестьянства новый путь социалистического развития при государственной поддеряже и руководстве пролетариата. Наконец общая закономерность развития одной и той же формации выступает на различных этапах ее развития в различных модификациях и вариациях. Так, например, общая закономерность капиталистической формации на империалистической стадии ее развития выступает в несколько модифицированной форме. Ленин в своей работе «Империализм, как высшая стадия капитализма» показал, как капитализм на империалистической стадии своего развития принимает новые специфические черты, обостряя и углубляя все противоречия капитализма, модифицируя и обостряя закон неравномерного развития капитализма, тем самым по-иному ставя проблему пролетарской революции и возможности построения социализма в одной стране. Поэтому нельзя ограничиться лишь открытием общих законов данной формации, а следует показать те конкретные формы, которые принимает общий закон формации в отдельных странах и у отдельных народов. Характерна с этой точки зрения та борьба, которую вел Ленин против Плеханова. Плеханов, как известно, отвлекался от конкретных условий и особенностей развития капитализма в России, рассуждал, исходя из общих положений о развитии капитализма, и не обращал достаточного внимания на конкретный ход развития капитализма, подгонял российскую действительность под общеевропейский шаблон. Критикуя плехановский проект программы еще в период «Искры», Ленин видел один из его основных недостатков в отстранении и затемнении вопроса о специально русском капитализме. Ленин показывал конкретные особенности развития русского капитализма и на этом конкретном учете конкретной действительности строил и тактику партии. Итак, общая закономерность какой-либо формации, взятая в ее, так сказать, чистом виде, бесконечно многообразно варьирует и модифицируется в зависимости от самых разнообразных конкретных условий и обстоятельств. В этом смысле Маркс и писал в «Капитале»: «Один и тот же экономический базис один и тот же со стороны главных условий благодаря бесконечно различным эмпирическим обстоятельствам, естественным условиям, расовым отношениям, действующим извне историческим влияниям и т. д. может обнаруживать в своем проявлении бесконечные вариации и градации, которые возможно понять лишь при помощи анализа этих эмпирически данных обстоятельств» («Капитал», т. III, 8 изд., стр. 570). Изучение этих модификаций и вариаций общих законов развития одной и той же формации является необходимым и важнейшим условием правильного исторического познания и основанного на нем действия. Благодаря именно этим бесконечно разнообразным и многочисленным обстоятельствам «всякий общий закон осуществляется, лишь как господствующая тенденция, весьма запутанным и приблизительным образом». V. Исторический материализм как метод общественных наук и революционного действия. Как общая теория общественного развития, отображающая закономерность развития и смены общественно-экономических формаций, исторический материализм выступает в то же время в качестве единственно-научного метода для всех частных общественно-исторических наук, являясь «теорией о методе в общественной науке» (Ленин), теорией, дающей «единственный научный прием объяснения истории» (Ленин). Основные категории исторического материализма, отображающие объективную диалектику общественного развития, выступают в то же время в качестве руководящих методологических принципов изучения конкретного исторического материала. Методологическое значение И. м. заключается прежде всего в выделении производственных отношений, как реальной основы всех общественных отношений, и исходного пункта общественно-историчес ого анализа. «До сих пор социологи затруднялись отличить в сложной сети общественных явлений важные и неважные явления... и не умели найти объективного критерия для такого разграничения. Материализм дал вполне объективный критерий, выделив „производственные отношения", как структуру общества, и дав возможность применить к этим отношениям тот общенаучный критерий повторяемости, применимость которого к социологии отрицали субъективисты. Анализ материальных общественных отношений сразу дал возможность подметить повторяемость и правильность и обобщить порядки разных стран в одно основное понятие “общественной формации”» (Ленин, Сочинения, том I, стр. 61). Таким образом, общее методологическое значение И. м. заключается прежде всего в том, что в качестве исходного пункта социологического анализа все общественные науки должны брать экономическую структуру общества как в конечном счете определяющую причину всех общественных явлений. Но в антагонистических формациях производственные отношения выступают как отношения классов. Почти вся история человечества есть история борьбы классов. Поэтому и И. м. считает теорию классовой борьбы основным руководящим принципом, позволяющим объяснить всю историю человечества, начиная с момента разложения первобытного коммунизма. Ленин подчеркивал,. что «марксизм дал руководящую нить, позволяющую открыть закономерность в этом кажущемся лабиринте и хаосе (истории.—Г. А.), именно: теорию классовой борьбы» (Ленин, Сочинения, т. XVIII, стр. 14). Отсюда следует исходить не только при объяснении общественных явлений, но и при их преобразовании, их изменении. Только исходя из правильного понимания И. м., как одновременно и научной теории общественного развития и метода исследования общественных явлений, можно разрешить вопрос о соотношении между историческим материализмом и другими общественными науками. Отличие И. м. от таких общественных наук, как политическая экономия, науки о праве, о государстве, лингвистика и т. п., заключается прежде всего в том, что все эти науки изучают различные стороны или формы общественного движения, а не весь процесс общественного развития в целом. Одни из них делают своим предметом производственные отношения (политическая экономия), другие же изучают различные надстройки (право, государство, искусство, язык и т. д.), обладающие своей относительной закономерностью развития, но подчиняющиеся общей закономерности развития, как частные формы движения внутри общественного целого. Предметом же И. м. являются не отдельные стороны общества и не частные формы его движения и даже не одна формация, а весь процесс общественного развития 1 в целом, общие закономерности развития и" Смены общественно-экономиче ких формаций. Несколько иное отношение существует между И. м. и историей. Задачей исторической науки является изучение конкретного хода человеческой истории, закономерности исторического развития тех или иных народов и стран. «История идет часто скачками и зигзагами, и если бы обязательно было следовать за нею повсюду, то благодаря этому не только пришлось бы принимать во внимание много менее ценного материала, но и пришлось бы часто прерывать ход мыслей» (Энгельс, Рецензия на кн. Маркса: К критике политической экономии, см. Маркси Энгельс, Соч.,' т. XI, ч. 2, стр. 360). И. м. же как наука, как общая теория исторического процесса отвлекается от всех исторических случайностей и зигзагов и представляет собой общую логику общественного развития, отображающую разумеется исторический ход, но ход, «освобожденный от его исторической формы и от нарушающих случайностей» (там же). Он является обобщением основных, существенных ступеней и форм этого развития, его законов. В отличие от конкретной истории, ставящей себе задачу показать в хронологическом порядке историческое развитие той или иной формации во всех ее особенностях и открывающей конкретные закономерности, свойственные данной стране и данной эпохе с их индивидуальным характером, многочисленными модификациями и вариациями, исторический материализм как наука разрабатывает общую теорию развития и смены общественно-экономиче ких формаций. И с этой точки зрения между И. м. и историей имеет место самое тесное и неразрывное взаимодействие и связь. Выводы И. м. всецело основываются на конкретном историческом материале, являясь общим выводом, результатом, наивысшим итогом всего исторического познания. Всякий отрыв И. м. от истории, абстрактное рассмотрение его категорий, неизбежно ведет к идеализму и схоластике, к отрыву теории от практики. История же как наука должна всецело опираться и основываться на общеметодологических положениях И. м., дающих историку критерий и возможность разобраться в сложном лабиринте и переплете исторических фактов, отделить существенное от несущественного, понять взаимную связь и зависимость отдельных исторических фактов и выработать синтетический взгляд на историческое развитие. Общие положения исторического материализма служат для истории лишь в качестве методологических установок и не должны подменять собой конкретного исторического исследования. Всякое «социологизирование» подмена конкретного анализа общими «социологическими» схемами, с одной стороны, не учитывает своеобразия истории как науки, а, с другой стороны, извращает исторический материализм в духе буржуазного социологизма-схемати ма. Что же касается отношения И. м. к т. н. «философии истории», то здесь прежде всего следует отметить, что т. н. «философия истории», рассматривающая историю под углом зрения осуществления известных этических понятий и идеалов или осуществления развития абсолютного духа, видящая свою задачу в раскрытии «цели» и «смысла» человеческой истории, представляет прямую противоположность И. м. и отрицается им как наука. Термин «философия истории» в применении к историческому материализму не подчеркивает принципиальной разницы между И. м. и идеалистической «философией истории», прибегающей к различным метафизическим, «надисторическим» априорным схемам . По этой же причине перенесение на И. м. термина «социология» требует больших оговорок. Он не подчеркивает существенной черты И. м. материалистической линии в общественных науках в отличие от идеалистической линии буржуазной социологии. Во-вторых, распространение этого термина на И. м. связано у Бухарина с перенесением в область И. м. абстрактных определений и понятий буржуазной социологии. Поэтому в полемике с Бухариным, в своих замечаниях на его книгу «Экономика переходного периода», Ленин берет этот термин в кавычках. В вопросе о предмете И. м. следует отметить две характерных формы ревизии, существовавшие в наших условиях. Механисты рассматривают И. м. как «общее» учение об абстрактном, неизменном обществе и законах его «равновесия», как наиболее «общую (абстрактную)» общественную науку (Бухарин). Таким образом в самом определении И. м. Бухарин отвлекается от его существенного признака учения об общественно-экономиче ких формациях. Тем самым И. м. превращается у Бухарина в абстрактную схему «общества вообще», в совокупность абстрактных предпосылок, лишенных всего многообразия конкретных особенностей, в голую схему, механически применяемую в одинаковой степени к самым различным историческим эпохам (например механическое перенесение закономерностей капитализма на переходный период, универсализация «закона трудовых затрат» и т. д.). Меныневиствующие идеалисты видят задачу И. м. в выработке предпосылок, с помощью которых мы должны подходить к изучению истории. Отрывая метод от научной теории общественного развития, меныневиствующие идеалисты превращали И. м. в систему формальных предпосылок, с помощью которых следовало изучать реальный исторический процесс. Возражая против абстрактного бухаринского «социологизма», некоторые меныпевиствующие идеалисты метафизически противопоставляли особенные законы истории общим законам, утверждая, что нельзя говорить об общих закономерностях истории, что задачей исторического материализма является изучение лишь специфических законов отдельных общественно-экономиче ких и т.д.................

Скачать работу Скачать работу с онлайн повышением оригинальности до 90% по antiplagiat.ru, etxt.ru Смотреть полный текст работы бесплатно * Примечание. Уникальность работы указана на дату публикации, текущее значение может отличаться от указанного.

Повышение оригинальности

Результат поиска

Скачать работу

Скачать работу с онлайн повышением оригинальности до 90% по antiplagiat.ru, etxt.ru

Смотреть полный текст работы бесплатно